С ветки ели над головой вспорхнула какая-то ночная птица и полетела вглубь леса. От этого слабого звука Сережка Кузнечик вздрогнул, стряхнул с себя навалившуюся было дремоту и уставился в костер. Тот горел ровно, неторопливо, как будто сохраняя силы на оставшуюся ночь. Сережка был деревенским бездельником и по наследственности - по материнской линии - и по призванию. Даже два года в армии ничего не изменили в нем - он по прежнему крутился где-то около деревни, собирал и продавал грибы и ягоды, подворовывал или браконьерил, как сейчас. Тысячи раз он сидел у ночных костров, глядя в огонь, тысячи раз перед его замершим перед мелькающими языками пламени проносилась его - теперь уже тридцатидвухлетняя - жизнь, и тысячи раз он ни о чем не жалел, прощая себе все свои грехи и грешки, развалившееся отцовское хозяйство, заношенную до безобразия одежду, загубленное в жутких запоях здоровье.
   Чтобы не заснуть снова, Кузнечик встал и вышел к реке. Там, метрах в двадцати от берега, виднелся огонек Колькиной папиросы.
- Коля! - Тихонечко позвал Кузнечик.
- Чё те не сидится-то? - Раздался в ответ вечно недовольный булькающий бас.
- Есть чего?
- Кой-чего.
   Они замолчали. Сережка смотрел на огонек на реке и как-то само-собой ему представилась дымящаяся мятая трубочка в колькиных губах, красная пачка "Примы" в кармане его дождевика; перемешавшаяся с хлебными крошками и рыбьей чешуей кручёная табачная стружка. Он не выдержал и позвал снова.
- Коля...
- Ох, Каля-Баля! И что те спокойно не живется-то!
- Дай покурить!
- Иди в костер подкинь, сейчас приду.
   Сережка вернулся к костру, принял прежнюю позу и стал думать о Кольке. Другой человек после зоны! Отсидел пару-тройку лет, освободился по амнистии. Пришел в деревню, а отцовский дом - продан. Кто, почему - не доищешься! Ходит теперь злой - по имени не назови! Хотя, странный какой-то. Волосы вон отпустил --аж за шиворот, трясет кудрями своими - поп, а не уголовник! Серега стал поправлять осыпавшийся с одной стороны костер, продолжая при этом размышлять, и, сгребая в кучу угли, совсем переменил мнение. Да добрый он! - городским-то запросто все про рыбу рассказывает - где чего ловить, когда на живца, когда на блесну, когда на белую, когда на желтую - а что ему до городских!
   Но вот заскрипели жерди на сеже и через минуту у костра уже возился продрогший на своем надводном насесте Колька. Он живо ломал заготовленные сучья и бросал их в огонь, не соблюдая никакой укладки - лишь бы быстрее согреться.
- Десять лаптей влезло, - кивнул он на пакет с рыбой. - Лещи да подъязок. Серега вяло скосил глаза на добычу.
- Дурак ты, Серега, Каля-Баля! - неожиданно заявил Колька.
- Да что это за Каля-Баля?
- Да Каля-Баля ты, и все!
Серега покачал головой.
- А чтой-то я дурак?
- Сидишь, носом в костер ткнулся, не видишь, что кругом!
- Да что кругом-то?
- Река, лес, поле - свобода!
- Ну и хрен ли...
- Дам сейчас по шапке! - Засмеялся Колька. - На, кури. - Он раскурил от своего бычка папиросину и передал Сереге. Тот затянулся и медленно выпустил дым через рот.
- Без тебя знаю, что лес и река. Что кричишь-то?
   Колька не ответил, придвинулся ближе к костру и закутался в дождевик.
- Чай, мы тут маленькие вместе росли, - не дожидаясь ответа, продолжал Серега, - чай, по этой самой тропочке с тобой на старицу бегали сетки ставить.
   Действительно, вглядевшись в землю вокруг костра, можно было различить едва заметную тропинку. Колька сидел, вытянув ногу как раз вдоль нее. Он пошевелил ногой, ковырнув землю каблуком.
- Да, бегали, - согласился он. - Уток стреляли. Стащил я у бати ружьё-то, помнишь?
- Помню. Колька замолчал и уставился в костер.
   Кузнечик знал, что происходит сейчас в его кудрявой голове. Вспомнил отца, - значит, вспомнил, как тот умер, пока он был в колонии, - значит вспомнил, как вернулся в деревню, где нет уже бати, нет матери, да и дома-то нет. Он частенько это вспоминает, а если еще и пьяный при этом, - жди беды. Того гляди, прирежет кого втихомолку!
- Слышь, Кузнечик, лезь давай на сежу.
- Так ты не додежурил!
- Руками объяснять?!
- Да больной же я!
По часу сидеть договорились!
- А я, на хрен, не больной? - Колька демонстративно сделал глубокий вдох и выдохнул.    В его груди заклокотали, засвистели застуженные бронхи. - Хошь еще послушать?
- Да иди ты на хрен! - Сережка взял пакет, пересыпал рыбу в рюкзак, и, матюгаясь, полез на оборудованное над руслом сиденье.
   Там он смотал с жерди веревочку от сетки и, обернув ее за ухом, намотал на палец. Как там рыба? Серега включил фонарик и всмотрелся толщу ночной воды. Сквозь мириады соринок, песчинок, листья и обрывки водорослей, проносящиеся под ним в глубине, просматривался струганный брус, на который была присажена сетка. Когда сплавляющаяся рыба ударит в сетку, веревка дернет Серегу за ухо, и он, быстро перебирая руками по шесту, к которому прикреплен брус, вытащит улов. Серега живо представил себе бьющегося в руках крупного леща - таких он натягал, наверное, уже за тыщу. Лещ был хорош во всех отношениях - красив, упорист, каждая чешуйка пышет мощью и остатками свободы, которую он не получит уже никогда. Кроме того, лещей можно продать или поменять на что-нибудь полезное, может, какую-нибудь обнову для матери. Помечтав немного о покупке нужных в хозяйстве вещей, Серега сосредоточился на намотанной вокруг правого уха веревочке и стал ждать характерного для рыбы удара.
*********************************************************************    В полдень у большой избы с синей вывеской "Магазин" толпился народ. Все ждали машину с хлебом, которая должна была быть еще утром. Здесь были "городские", отдыхающие на дачах - вплоть до доктора наук женского пола и "местные". Все совершенно перемешались и мирно обсуждали последние деревенские новости.
- Каля - Баля! - Вдруг перекрыл всю толпу Колькин голос. Тот стоял в дверях магазинной пристройки, в которой жил, и разглядывал Серегин дом -наискосок через дорогу.
- Каля - Баля! - Лупил по городским и деревенским ушам бронхитный бас. - Каля-Баля!
- Спит, сука. - Подал голос кто-то из толпы.
- Каля-Баля!!! - Не обращая внимания, вопил Колька.
- Наконец, боковое окно в доме открылось и показалось отекшее Серегино лицо - настолько отекшее, что было незаметно, как сильно он не выспался.
- Каля- Баля! Пошли рыбу менять!
В ответ Серега тряхнул свалявшимися волосами и убрал голову из оконного проема.
- Куда?!
   Тут до Кольки дошло - что-то не так. Издав грозный рык, он рванул к Серегиной избе. А Кузнечик уже прыгал по желтеющим картофельным грядам к реке. Колька догнал, повалил его, вцепился зубами в нос, и, когда Серега начал всхлипывать от боли, принялся его избивать, поминутно голося:
- Пропил, сука!!!
   Следующей ночью их костер снова горел у сежи. (*)

  (*) Сежа - рыболовное промысловое (по современным законам - браконьерское) сооружение. Русло реки целиком перегораживается кольями, ветками и жердями. Остается небольшое окно "на самом ходу". В него ставится сетка. Над окном сооружается "насест" для ловца. По тени рыбы, мелькнувшей над гладко выструганным брусом или по удару рыбы, попавшей в сетку, определяют момент, когда надо вытаскивать.

 

Главная/Автор/Тема