Грибы вот-вот должны были пойти, а потому Иванов поднял ни свет - ни
заря своего сына-увальня, и они, выкатив из двора велосипеды, отправились в
дальний, за восемь километров от поселка, лес. Перебравшись через болото, они,
злые друг на друга после побудки, вынули ножи и полиэтиленовые пакеты и
направились в разные стороны копаться в своей злости.
Иванов-старший, вглядываясь в знакомые с детства тропки, бровки,
овражки, искал привычные оранжевые капли - первые грибы в году - лисички.
Не раз зимой он вспоминал их аромат, даже не аромат, а впечатление от всего
этого - трав, сосновой смолы, хвои, от старых, серых от солнца и морозов
лишайников. Он всю жизнь любил этот первый выезд за грибами и знал, что
через год будет здесь снова. А пока - грибов нет. Последние две недели стояла
засуха - ни капли дождя, но по времени лисичкам пора бы вылезти. Иванов
бродил и бродил, удаляясь от велосипедов, размышлял то о грибах, то о сыне.
Утром они повздорили - это да - сыну хотелось спать, он делал все медленно,
несобранно, будто назло. Но теперь надо злиться только на себя - грибов нет, а
парня потащил черт знает куда, да еще поутру.
Иванов-младший тоже любил собирать грибы. Но вот вставать в пять утра,
в какой-то сумасшедшей спешке мчаться до болота, потом тащить велосипеды на
себе, и все это - с окриками и понуканиями - терпеть невозможно! Хотя почему
невозможно - ходит же он теперь по лесу, собирает грибы. Только где они теперь,
любимые отцовские лисички? Он осмотрел еще раз небольшой березнячок,
неровным пятном разросшийся в сосновом лесу - рано, рано пошел отец за
грибами.
Постепенно, часам к десяти утра, солнце затянуло тучами, похолодало. Отец
и сын, набродившись по лесу, изголодались. Встречаться не хотелось, но по такой
погоде мог начаться дождь, и они оба, независимо друг от друга, пошли к
велосипедам.
Столкнулись они неожиданно, на склоне горы вдалеке от места остановки -
сын плутанул по лесу и оказался рядом с отцом. Тот увидел его и окликнул.
- Есть хочешь? - Спросил старший Иванов, когда они сошлись
поближе. Последние полчаса этот вопрос мучал и его самого.
- Хочу.
- Я только мясо успел схватить.
- А хлеба нет?
- Спал бы дольше - и мяса бы не было.
Ивановы сели на пригорок, отец развязал котомку и извлек из нее пакет со
здоровым мослом, вытащенным утром из супа. Мосол состоял из двух костей,
обросших мясом и сухожилиями. Захватив левой рукой одну кость, отец попросил
сына подержать вторую, а сам стал ножом разделять кости. В момент, когда
головки костей разошлись, взгляды отца и сына случайно встретились, и вдруг
их охватило какое-то общее, одно на двоих, чувство. Как будто нет этого
сиюминутного мира, с его городами, шоссе, компьютерами, банками,
телевизорами, рекламой. Есть только два голодных человека, отец и сын,
держащие в руках по куску мяса, как пятьдесят, сто тысяч лет хотьназад,
хоть вперед. Они увидели друг в друге этих двух вечных, стотысячелетних
Ивановых, передающих что-то от отца к сыну . Иванов-старший , выйдя
из секундного оцепенения, в продолжение ощущения вгрызся зубами в свою часть
мосла и начал жевать. Сын последовал его примеру.
Они съели мясо и выбросили кости. Через пять минут Иванов-младший
отцовским движением перекинул ногу через привязанную к велосипеду корзину и
они отправились в обратный путь.
Главная/Автор/Тема