Осенью нас подвели холода. Опять мы стояли над Волгой, на ее крутом 
берегу под порывами дождя и ветра и думали, зачем же было вставать в пять 
утра, напяливать на себя эти свитера и ватники; три четверти часа идти, 
беспрерывно ускоряясь, чтобы не замерзнуть и дрожать от капель ночного дождя, 
осыпающихся теперь с дубов от ветра... Такая слякоть, такой холод вокруг и 
внутри нас…
 - Вот тебе и осенний ход…
 - Мы никогда не поймаем эту чехонь! - с обидой на все на свете сказала 
Маша.
 - Да, но разве плохо… Вот выпал бы снежок…
 - Если бы я была чехонь, я бы никуда в такую погоду не вылезла и клевать 
бы не стала!
 - Тем более на опарыша…
 - На опарыша? Фу-у… - она вздрогнула всем телом, дрожь передалась лицу 
и оно скривилось, как при виде раздавленной лягушки. Немного покривлявшись, 
она засмеялась.
 - А снежок все-таки не выпал! - сказал я, и начал спускаться к реке.
   Из всех методов рыбной ловли, которыми мне доводилось пользоваться, 
вместе с Машей мы не достигли успеха только в ловле на резинку - на донную 
или верховую закидушку с резиновым амортизатором. А в этом способе была своя 
прелесть. Лет десять назад, в четвертом или пятом классе я ходил с отцом на 
такую рыбалку. Утренняя дрожь, прошедшая после первого заброса, восход 
солнца над Волгой, от которого сна - ни в одном глазу, усеянный рыбаками, 
потягивающими свои снасти, многокилометровый пляж и сверкающий поток 
чехони в тридцати метрах от нас - эти старые ощущения заставляют меня раз в 
году приезжать сюда с Машей, чтобы дать ей почувствовать то же, что чувствовал 
когда-то сам и самому вспомнить это. Но почему-то который год в мои выходные 
холодно и идет дождь.
  "Одни мы такие дураки! Если б я был чехонью, тоже не стал бы сегодня 
клевать", - думал я, разматывая снасти, для себя и для Маши. Она, отнеся 
корзину с едой и рыбацкой запаской подальше от воды, укрылась от ветра за 
комлем подмытого Волгой дуба.
   Однако, как только была закинута первая "резинка", она, хитро улыбаясь, 
перехватила у меня натянутую течением леску и стала характерным для 
рыболовов-резиночников движением потягивать ее. 
   "Бессовестная, - подумал я, - у меня пальцы уже только плоскогубцами 
разгибать, вторую "резинку" ставить; о, Боже! - опарышей теми же пальцами  
насаживать, а она рыбку ловит, да еще в варежках!". Верно оценивая созданную 
ей самой ситуацию, Маша с той же хитрой улыбочкой продолжала потягивать 
леску, всем видом показывая, как слаба женщина перед суровыми силами 
природы и, одновременно, что ей очень хочется поймать рыбу. И при этом еще 
осталось место для наивности!
   Но вообще, я уступил бы и так.
   Промерзнув часа два на продуваемых ветрами волжских песках, 
напереставлявшись и так и эдак прутьев, к которым привязаны "резинки", в 
конце концов мы воткнули их у того самого комля и уселись за ним вдвоем, 
прижавшись друг  к другу.
 - Эту рыбалку мы и без рыбы не забудем, - сказала Маша.
 - Да, нам хорошо…
   Мы сидели и ждали чего-то. Почему-то не хотелось бросить все и уйти от 
этого ветра и сырого песка, от Волги, так и не давшей нам сегодня добычи.
Какая-то сумасшедшая чайка вдруг вылетела из неуютного серого неба, и, 
борясь с ветром, метрах в сорока от нас принялась ловить рыбу. 
   Присмотревшись, мы увидели и выше и ниже по течению еще несколько 
рыбачащих чаек.
 - Ведь ловят чего-то, - сказала Маша, когда чайка очередной раз взмыла 
вверх, уронив рыбину.
 - Может, рыба проснулась?
 - Может.
   Согрев еще раз дыханием руки, я вылез из-за комля и подошел к "резинкам". 
   Одну из них явно кто-то теребил. Оживившись от возможности хоть что-то 
поймать, я быстро стал выбирать снасть. Показались крючки, но даже малое 
сопротивление, что было вначале, вдруг пропало. Чувствуя за спиной 
любопытствующий взгляд, я приподнял крючки над водой…
 - Ага! Поймали!
 - Маша выпрыгнула из-за комля и приняла улов. Лежа поперек ее ладони, 
улов не доставал до краев варежки.
 - Это уклейка! Или елец!
 - Нет, видишь, у него к хвосту зеленый и розовый отлив - это юный язь.
 - О! Язь!
   Пройдясь еще по поводу наших успехов, мы выкинули будущего язя обратно 
в реку, и, посовещавшись, стали собираться. Я смотал вытащенную "резинку" и 
хотел заняться второй, но Маша вновь с хитрым видом перехватила у меня леску. 
Сделав несколько ленивых взмахов, она встрепенулась и заперебирала руками.
 - Там что-то есть! - выбрав леску, она бегом потащила крючки вдоль 
берега, и на предпоследнем из них сидел неплохой окунь. Тридцать секунд  
дешевого восторга - может, ради этого мы приходили?
   Чуть позже, с единственной добычей, которая, скорее всего, достанется коту, 
мы вылезли наверх, в дубраву.
 - Ловили мы, конечно, и больше штук, и крупней, - сравнивал я результат 
рыбалки с предыдущими, чехони, конечно, не было…
 - Как и в прошлые разы…
 - Но этот окунь, Машуня…
 - О! Этот окунь! - она засмеялась, и, было видно, пережила все заново.
   Откуда-то в нас взялись силы, мы не зябли, шагали бодро, поминутно 
смеялись, вспоминали и окуня, и мои с отцом рыбалки на Волге, язеныша, и 
чертову, хотя уже и не такую неприятную, непогоду. Возвращались мы другой 
дорогой, не через лес и через пять минут вышли к кукурузному полю.
 - Может, за кукурузой? Возьмем пару початков, - предложил я.
   Маша согласилась и мы вошли в кукурузу. Наверно, с места, где мы 
свернули, заходить было удобно, потому что через десять шагов началась тропа, 
которая вывела нас к небольшой залысине на поле. Здесь до нас побывало много 
народу и в радиусе пяти - шести метров все початки были выломаны.
Сначала ни я, ни Маша не могли ничего найти. Кукуруза у нас не вызревает 
и ее так и скашивают - с нераскрывшимися початками - на корм скоту. А 
нераскрывшийся початок еле заметен в такой гуще. Все же мне повезло чуть 
раньше, чем Маше и я первый отломил початок от стебля.
 - Дай-ка его. - Маша взяла кукурузину, - вообще-то раньше я ела только 
отварную, подсоленную…
   Я посмотрел, как она разворачивает початок и обрывает нити, идущие от 
каждого зерна, а потом сосредоточенно вгрызается в эти зерна, посмотрел и вдруг 
понял, что, хотя на ней моя старая лыжная шапка, сползающая на глаза, 
столетний ободранный ватник, в котором все мое семейство по очереди работает в 
огороде; хотя от холода покраснел ее кончик носа, а из под шапки выбилась прядь 
волос, несмотря на это, а, может, именно поэтому, она красива! И точно, этот день, 
погода, рыбалка, окунь, кукуруза, я и она - все это очень даже не зря! Я подошел, 
обнял ее…
 - Маша…
   Но ничего не надо было говорить, люди за тысячи лет все про это уже 
сказали… Начало фразы повисло в воздухе…
 - Маша, профессорская дочка… - я обнял ее еще крепче, - ты же на 
колхозном поле кукурузу воруешь…    

. 

 

Главная/Автор/Тема