Посередине поселка у двух улиц, расположенных дворами друг к другу, не
смыкались огороды, и их задние заборы образовывали длинный, мало кому
известный коридор. Летом он зарастал малиной и крапивой и лазить по нему
было трудно, почти невозможно. Зимой же от кустарников оставались лишь сухие,
ломкие прутья, почти до середины заваленные снегом. Это делало его отличным
потайным ходом для поселковых мальчишечьих ватаг.
Два разведчика из такой ватаги сидели как-то в сугробе в этом коридоре под
лучами негреющего январского солнца, наблюдая за домом одного из
многочисленных в поселке Шажковых.
Полчаса назад они проползли в снегу метров двести, скрываясь от взглядов
хозяев примыкающих к коридору участков. Теперь они ждали, когда Шажков
отправится в магазин за водкой.
- Может, он не пойдет сегодня? - предположил Сережа "Рыжий",
менее опытный в этом деле мальчик.
- Да куда он, к черту, денется? Надерется, точно надерется! Каждый
день вдаряет, а тут вдруг не пойдет? -другой разведчик, кроме того, что его
тоже звали Сережа, был еще и соседом Шажкова - он жил в доме напротив - и
за свои неполные тринадцать лет видел того во всех состояниях - в твердом,
жидком и газообразном.
Однако ждать пришлось еще долго. Было холодно, мороз давно пробрался к
их телам через валенки, толстые, с начесом, зимние штаны, драные пальтишки и
заячьи ушанки, но из гордости друг перед другом каждый терпел и время от
времени убеждал другого, что Шажков вот-вот выйдет.
Наконец, хозяин не выдержал физиологической атаки, как не выдерживал
ее каждый день, и показался на тропке между домом и пустующей теплицей.
Обогнув дом, он подошел к двери в глухом переднем заборе, открыл щеколду,
развернулся, чтобы прикрыть дверь и остановился, подозрительно
приглядываясь к забору у бани в конце огорода.
- Черт, заметил!
- Удерем, если что!
Они вжались в сугроб и замерли. Шажков постоял, щуря глаза на солнце,
висевшее прямо за его огородом, потом ему стало совсем невтерпеж, он захлопнул
дверь и побежал в магазин. Выждав две-три минуты, ребята проползли в дыру в
заборе, так же по-пластунски добрались до бани. Баня была открыта, и они
ввалились внутрь.
Внутри было черно. Глаза долго привыкали к переходу от огромного,
залитого солнцем снежного мира к комнатке со стенами черными от сажи. Но
они сразу поняли: Найды здесь нет.
Они постояли, растерянные, разглядывая ковшики, грызенные крысами
куски мыла, облезлые веники.
- Ладно, пошли. - Сказал Сергей Волоков, сосед Шажкова. - Нет ее
здесь.
Две недели назад местная "ничейная" собачонка, Найда, собралась кутиться.
Ее черные с рыжим бока некрасиво вздулись, и она стала шататься по задворкам,
ища укромное от людей и других собак место для лежки.
Кто первым из мальчишек заметил это, - неизвестно, Но две из постоянно
меняющихся мальчишеских шаек тут же вступили из-за Найды в войну друг с
другом. Оба войска собирались блеснуть благородством, кормить собаку и
оберегать от напастей. Два Сережи и их друзья первыми отыскали собаку и
спрятали ее в Шажковскую баню. Теперь ее там не было.
Выбравшись окольными путями из огородов, Сергеи направились к дому
Волокова. Там их поджидали еще двое дружков - Ромка, высокий худой мальчик
с нервным лицом и Яшка-цыган. Цыган действительно был цыганом и
заполучить его в сотоварищи хотели многие - не соблюдая ни на улице, ни в
школе, ни вообще в жизни никаких правил, он обладал еще и национальным
даром полунаглости-полусмелости, и потому из многих ситуаций выходил
победителем.
Сейчас он сидел и страдал от холода. Скукожившись, скрючив все тело, он
смотрел на носки разношенных дедовских валенок и стучал зубами. Подошли
Сережи.
- Черт, отец опять ругаться будет, -сказал Сережа Волоков, - не любит
он цыган.
И точно. Дверь открылась и вышел Волоков-старший, сухой, наполовину
лысый мужичок ростом чуть выше сына.
- Опять цыганенка привел! Ну-ка, пошел отсюда! - Он столкнул
Яшку с крыльца. И сыну: - Давай домой!
- Ты че?! - Грубо и, одновременно, по-детски возмутился сын. Я не
погулял еще!
- Мне что, повторять?! А вы - чтоб я вас не видел!
Загнав сына домой, Волоков демонстративно хлопнул дверью.
- К тебе, Ромка? - Угрюмо спросил Яшка.
Вместо ответа Ромка развернулся и через мгновение все трое уже шагали к
двухэтажному дому на северной окраине поселка, который время от времени
маячил за крышами деревянных изб - там, в однокомнатной коммунальной
квартире жил Ромка со своими родителями и братом.
Только они свернули с улицы, их догнал Волоков.
- Стойте! Стойте! - издалека остановил он их, и, подойдя ближе,
торопясь и захлебываясь, рассказал:
- У Тольки она! У племенника Шажковского! Они в бане печку
перебирают - в среду к Шажкову пошли мыться - Он печку пошел топить,
увидел Найду. Прибить хотел - а Толька у него выпросил!
- Набить Тольке морду, пусть собаку отдает! - твердо сказал Яшка.
- Конечно, набить! А можно попугать просто - под окнами походим
вчетвером - так он сам запросит:"Ребята! Возьмите вашу собачку!"
- А точно она у Тольки? - Спросил Сережа "Рыжий".
Хотя он и был одним из самых крупных и сильных мальчишек в поселке,
он не только не любил драться и пугать кого-то, но и просто был боязлив,
а не убегал от драк только из-за той же гордости, из-за которой полчаса назад
он не сознавался в том, что ему холодно лежать в снегу.
Все посмотрели на Волокова: точно она у Тольки?
- Да вы че? Точно! Батя меня за шиворот сейчас таскал - "Осатанели,
- кричал, - со своей собакой! В баню тварь бродячую засовали! Чего Шажок не
придушил скотину!"
- Пошли Тольку пугать!
Они развернулись и пошли к Толькиному дому.
Однако вся их решимость пропала, когда они издалека увидели его. На
крыльце вместе с Толькой сидели два его брата, Васька - "ПТУшник",
"Семеныч" - второгодник Семенычев, Лешка - четвероюродный - не меньше! -
брат "Рыжего", Сашка "Мальвина" - тихий мальчик с курчавыми волосами,
большими глазами и необычайно длинными ресницами - вся "банда" этой
улицы. Один Волоков, поругавшийся недавно с одним из Толькиных братьев,
был сейчас "по другую сторону"
У четверки друзей подогнулись ноги. Попугали Тольку!
- Пройдем мимо, как будто мы не к нему шли, - быстро предложил
"Рыжий"
- Ха! Дураки они! Не понимают ничего! - Сказал Ромка. - Щас
бросятся, гады.
Они продолжали идти по улице, исподлобья присматривая за Толькиным
домом, готовые в любой момент пуститься наутек.
Однако чем ближе они подходили к Толькиному дому, и чем страшнее
становилось Сергеям и Ромке, тем собраннее и решительней чувствовал себя
Яшка. Забыв про мороз, от которого он страдал сегодня весь день, Яшка думал
теперь только о предстоящей драке.
- Я могу троих побить, ты, Рыжий - двоих кого-нибудь, а вы - по
одному. - Сквозь зубы сказал он. - Если что.
Представив себе соперников, каждый внутри себя решил, что да, так, может
и ничего.
Когда они поравнялись с крыльцом, послышались насмешки:
- В магазин идут, горе заливать!
- Сторожа хреновы!
- Волков! Предатель!
- Они все предатели!
Яшка не выдержал и зло ответил:
- Трусы! Сидите и за крыльцо держитесь!
Тут же вся Толькина орава рванулась к ним, не забыв напомнить правила:
- В "солнышко" не бить, между ног не бить!
Куча тузящих друг друга мальчишек постепенно разбилась на
предсказанные Яшкой группы: на него навалились трое, от которых он
уворачивался и даже иногда убегал, но затем снова как бешеный бросался на
кого-нибудь, непрерывно молотя кулаками. Волоков сцепился с "Мальвиной",
Ромка - с Лешкой. Толька с одним из братьев насел на "Рыжего", но драки тут не
было и в помине: Сергей время от времени валял кого-то из них в снегу, а другой
стаскивал его с брата.
- Стой! - Закричал вдруг "Мальвина". - Я Сереге нос разбил.
Все мгновенно остановились. Волоков снял заячью шапку и запрокинул
голову. Из носа вытекло несколько капель крови, он смазал их варежкой и снова
надел шапку. Через мгновение все снова лупили друг друга.
Никто не заметил, как в окно выглянула Толькина мать; скоро она
появилась на крыльце, таща за шкирку упирающуюся Найду.
Собравшись с силами, она, схватив собаку за загривок обоими руками,
швырнула в толпу возящихся мальчишек:
- Нате вам сучку вашу! Сдурели! Поубивают друг друга из-за псины! -
И, топая ногами и срывая голос: - Ма-а-арш все по домам, злыдни!
Мальчишки замерли. Рыжий поднялся с Толькиного брата и виновато
посмотрел на его мать. Найда, поджав хвост, пролезла в дыру в соседнем с
Толькиным заборе и через огород унеслась на задворки.
До мая Найду никто не видел. Натерпевшись от малолетних помощников и
их родителей всякого страху, она убежала в поля, к брошенным осенью
совхозным скирдам. Свив в одной из них уютное соломенное гнездышко, она
коротала время до окута. Под скирдами зимовали полевые мыши. Найда или
кормилась ими, или, если в поселке было тихо, выбиралась к помойкам за
огородами, и, вместе с другими бродячими собаками, кормилась там.
В начале марта она окутилась.
Главная/Автор/Тема