Над поселком нависла ночь. Дома и деревья обратились в размазанные по земле 
черные силуэты. Где-то глухо лаяли собаки и громыхали на железнодорожном переезде 
редкие автомашины. На улицах почти не было прохожих, а если кто и был, то кто ж его 
увидит, в такой темноте...
   У одного из рабочих бараков стоял грузовик - огромная, грязная, промасленная 
рабочая скотина с расшатавшимися бортами и изношенным тентом. В кабине, при свете 
запитанной от аккумулятора лампочки, выпивали два водителя. Легок ли, тяжек ли был 
день - в конце они всегда выпивали. Вот и сейчас, прикупив водки, они заливали стакан 
за стаканом - почти без разговоров - все сказано за день - заливали и не морщились. 
Когда водка кончилась, они вылезли из машины.
   Обойдя капот, они встретились под самым носом с своего трудяги-КрАЗа  - сказать 
пару слов на прощанье.
- Дей.. Дей... - Никак не мог вспомнить один фамилию другого. - Егор! Будь 
здоров!
   Егор схватил его за руку, сжал своими пальцами - тисками, сграбастал левой рукой, 
потом хлопнул по плечу:
- Давай, шоферюга! До завтра! - И оттолкнул от себя. Тот ушел. 
   На душе у Егора было тяжело. И от выпитого, и от чертова сегодняшнего дня, и от 
того, что дней этих будет еще до черта. И, кажется, он что-то забыл сделать. Ну и черт с 
ним! 
   Егор двинулся домой. Вяло и не в такт шагам мотая головой, он преодолевал 
последнее на сегодня расстояние -  до койки. Преодолевал, пока не наткнулся в темноте 
на два небольших белых пятна - сына и дочь.
- А... Гуляете... - лениво протянул он и оценил, сколько метров осталось до 
кровати - пятнадцать, не больше, надо только влезть в крыльцо, а дальше будет 
проще. Застряв на половине лестницы, Егор, поскольку надо было собраться с 
силами, перевел дух, а заодно и спросил:
- А где мать?
- Мама в огороде, - ответил тихонько мальчик.
- Она что там, грядки полет в темноте? - Криво усмехнулся Егор.
- Она лежит на земле, у нее сердечный приступ.
- Чего у нее? - Егор развернулся и сполз с крыльца.
- Мама просила валерьянки принести.
- Пошли в огород.
   Ноги Егора почти уже не слушалась. Он шел перед своими детьми на полусогнутых, 
болтая для равновесия руками - как обезьяна.
   В огороде между грядок виднелся светлый ситцевый халат жены. Егор отправился 
туда.
   Жена лежала на левом боку, вжавшись щекой в тропу между грядок. Егор, 
вцепившись в ее плечо,  грубо повернул ее на спину. Вглядевшись в темноте в 
напряженные черты ее лица, он вдруг полуткнул - полуударил ее в грудь: 
- Вставай! Позоришь меня!
   Она, как бы очнувшись от сна, похлопала ресницами и слабо проговорила:
- Оставь меня, я полежу немного и приду.
- Что? - Не расслышал он.
   На самом деле она не спала, а вслушивалась в себя. Где-то внизу грудной клетки, 
она не могла понять где, у нее скопилась тяжесть и мучила ее, не давала дышать. Она  
развернулась к земле и втянула вместе с пылью холодный и свежий, как ей казалось, 
воздух. Хотелось расплакаться, но она не могла - поперек горла стоял громадный ком, 
который надо было куда-то протолкнуть, но он  не двигался с места.
- Валерьянка есть? - Повернулся Егор к детям.
   Мальчик молча протянул пузырек с желтенькими таблеточками. Егор, не веря ни в 
таблетки, ни в приступ, все же приподнял жене голову и дал ей две или три штуки. Та 
сглотнула их и снова припала к земле.
- Черт, что люди про нас подумают? - сквозь зубы, в себя, проговорил он и 
сказал сыну:
- Иди, двери открывай.
   Дети ушли. Егор согнулся к супруге, обхватил ее под спиной и скомандовал:
- Хватай за шею меня!
   Она обхватила его за шею, он поднялся и потащил ее к дому, шатаясь от тяжести и 
от выпитой водки.
- Черт! Ни хрена не видно! Ни хрена! - То и дело ругался  он, спотыкаясь и 
натыкаясь во тьме на разные предметы. Наконец он поднялся на крыльцо и скрылся 
в глубине барака. На улице снова стало тихо и теперь пропало всякое движение, 
отчего ночь стала казаться еще чернее.
   Только в кабине КрАЗа продолжала гореть, сажая аккумуляторы, лампочка.

 

Главная/Автор/Тема